Дубнов: Талибы постараются внушить миру, что они не головорезы

В воскресенье 15 августа «Талибан»* без боя захватил столицу Афганистана Кабул и тем самым завершил завоевание всей страны. Кажется, американцы еще не успели вывести все свои войска, не говоря уже о сторонниках прежнего режима — впрочем, талибы настроены относительно мирно и заявляют, что всех простят. Но строить новый исламский эмират будут сами. Как раз в воскресенье Андрей Синицын поговорил с политологом Аркадием Дубновым о причинах быстрой победы «Талибана», его планах и возможных угрозах миру.

— Пока мы разговариваем, в Кабуле происходит смена власти. Почему талибы так быстро захватили страну?

— Причины, наверно, разные, я могу только предложить версии. Первая и главная — талибы обнаружили, — после объявления о том, что американцы не отказываются выводить войска, — что наступает реальный вакуум власти, что в провинциях власть недееспособна, что накачка силовых структур Афганистана, которая была целью последних лет американской администрации в ее стремлении сохранить режим в Кабуле, оказалась тщетной, поскольку сами афганцы воспринимали эту накачку как средство выживания, а то и как средство обогащения, как весьма коррупционноемкую практику.

По большому счету западная модернизация, предложенная американцами вместе с НАТО, оказалась не востребована. Слишком не сопрягались западные цивилизационные ценности с традициями и укладом провинциального аграрного Афганистана. И это было в общем понятно всем, кто посещал страну в последние годы: посаженная американцами администрация жила в основном за счет военной и финансовой помощи и была не близка к населению. Я бы сказал даже, что американская помощь в известной степени коррумпировала правящую элиту Афганистана. И это афганцы видели и понимали. И этим пользовались оппоненты власти, которые называли себя талибами. Поэтому сегодня «Талибан» — метафора всего Афганистана.

Другая сторона проблемы: талибы не смогли бы так долго, почти 30 лет, сохранять свою дееспособность, если бы их не подпитывала пакистанская военная верхушка. Это история давняя, Пакистану выгодно было держать в напряжении Афганистан посредством афганских пуштунов — этнической группы, которая представляет порядка 15% населения самого Пакистана и всегда была проблемой для Исламабада. Пуштуны всегда будоражили зону племен между Пакистаном и Афганистаном, где проходит непризнанная граница между двумя государствами. Исламабад пытался канализировать недовольство пуштун внутрь Афганистана.

Я уже не говорю о том, что наиболее боеспособная, радикально настроенная и непримиримая часть «Талибана» — так называемая Сеть Хаккани — базировалась в лагерях на территории Пакистана. Семьи лидеров тоже проживали на пакистанской территории.

— То есть ⁠Пакистан как сосед и игрок, включенный в региональный контекст, ⁠гораздо эффективнее влиял на ситуацию в Афганистане, чем США и НАТО.

— Да, ⁠и мы еще не упомянули экономическую сторону вопроса. ⁠Пакистан холил и лелеял ⁠«Талибан», который, придя к власти, будет чрезвычайно ⁠лоялен к Исламабаду. И будет способствовать продвижению инфраструктурных проектов, выгодных Пакистану.

— Так было в предыдущий период «Талибана» у власти [1996–2001]?

— Так начиналось. Тогда просто была немного другая историческая ситуация. Хотя задача Пакистана была с экономической точки зрения похожей, потому что война между моджахедами, победившими советских «шурави» и пришедшими к власти, — Ахмад-шах Масуд, Раббани, Хекматьяр, вообще «пешаварская семерка», да и Дустум, примкнувший к ним, — так вот драка между ними, гражданская война довела до полного истощения экономику и мешала нормальной работе транспортных артерий, которые вели через Афганистан в иранские порты на Индийском океане. Поэтому Исламабад выпустил этот «Талибан», который, придя к власти, установил жесткие шариатские порядки и обеспечил безопасность транспортных артерий. Ну а дальше уже другая история началась, когда талибы захотели политической власти, которая была бы признана миром. Но мир не захотел их признать и отдавал предпочтение президенту Раббани — даже когда он уже был изгнанником, его представитель сидел в ООН как представитель Афганистана. Ну и Россия тоже не признавала. Талибы очень хотели установить с Москвой контакт, но в 1990-е годы Москве просто было не до них.

— А как будет сейчас? Какова будет реакция в мире, как будут вести себя талибы, изменились ли они и их внешнеполитические потребности?

— Талибы изменились, разумеется. У них сейчас эйфория от того, что все эти годы они терзали власть в Кабуле (не без справедливости считая ее марионеточной), сохранили свое влияние, усилили его и фактически вынудили американцев уйти из страны. Не нанеся им какого-то военного поражения, — потому что американцы в последние годы не втягивались в контактные бои, — а просто заставив их прийти к пониманию бессмысленности этой чужой для них войны.

Так вот это ощущение эйфории, азарт победы сильно повышают сегодня самооценку «Талибана». Именно поэтому талибы игнорировали любые призывы мира и США, в частности, договориться с правительством Ашрафа Гани. Последовательное требование талибов — отставка Гани и всего его окружения как условие формирования будущего правительства в Афганистане — сработало.

При этом талибы научились в какой-то степени сохранять хорошую, добрую мину при очень серьезной, кровожадной игре, не без помощи американцев создали политический офис в Катаре, хотя реальную власть на земле имеет военное крыло во главе с Сираджуддином Хаккани и муллой Якубом, сыном основателя Талибана муллы Омара.

Что дальше? Они будут стремиться к легитимному признанию своей власти. Для этого они постараются внушить миру, что они не головорезы. А если такое представление у мира есть, талибы будут пытаться объяснить, что они «не за всеми могут уследить», а молодняк, почувствовавший вкус крови, будут осаживать, а то и наказывать.
Сегодня спецпредставитель президента РФ по Афганистану Замир Кабулов сказал, что Россия будет приветствовать создание коалиционного правительства. Возникает вопрос, с кем талибы должны входить в коалицию — с теми, кого они победили? С теми, кто бежал? Судя по поступающим из Кабула сведениям, талибы собираются сами формировать правительство, которое может быть в каком-то отношении технократическим и в этом смысле инклюзивным — но не коалиционным. Вряд ли они на этом этапе готовы пустить во власть какие-то другие политические силы.

В правительстве необязательно будут талибы, но лояльные им люди, и талибы будут его контролировать. Я даже знаю имя человека, который рассматривается как глава этого технократического переходного правительства. Его зовут Хаджи Ахмад-Шах. Афганский бизнесмен, этнический пуштун, 56 лет, живет в одном из Арабских Эмиратов. Он получал образование в Душанбе, вроде бы владеет русским языком. С ним давно в контакте талибы. Я допускаю, что и Москва в контакте. Во всяком случае о его существовании здесь знают.
Потом талибы призовут всю исполнительную власть в регионах, средний уровень управления, оставаться на своих рабочих местах и будут менять только начальников. Например, губернаторов провинций, и тд. При этом будут стремиться исключить охоту на ведьм. Начнут вводить шариатское судопроизводство.
Дальше они будут стремиться создать новую конституцию, чтобы убрать чуждый «демократический навес», который есть в существующей конституции. Будут обещать, конечно, соблюдать права женщин, образование для девочек, но я не думаю, что они сохранят все эти завоевания. Ну а пока могут предложить жить по конституции Захир-шаха, которая действовала до свержения короля в 1973 году.

— Вы говорите, что сейчас «Талибан» — это Афганистан, то есть население готово к новой власти. Но межэтнические противоречия, из-за которых раньше возникали серьезные конфликты, — они же никуда не денутся?

— Ничего здесь гарантировать невозможно. Талибы будут напоминать афганцам, что раньше это была единая страна под патронатом пуштунского государствообразующего этноса. Первый король был пуштун. Я думаю, что они будут стремиться к воссозданию пуштунского доминирования в стране, что вызовет, конечно, явное сопротивление со стороны элит этнических меньшинств. В первую очередь таких, как таджикская. Сегодня говорят о том, что очаг сопротивления талибам будет сосредоточен в Панджшере, когда-то вотчине Ахмад-шаха Масуда — а сегодня его сына и последователей. Не знаю, насколько это будет эффективно, но таджики будут об этом говорить, и их поддержит, между прочим, Душанбе. Душанбе, кстати, демонстративно и последовательно отрицает талибов, игнорирует возможности вступить с ними в контакт. В отличие от всех других центральноазиатских пограничных государств.

Конечно, межэтнические, межплеменные отношения будут главным элементом сопротивления власти «Талибана». И будут силы, которые будут подпитывать сопротивление. Угроза сепаратизма сохранится.

— А что с угрозой международного терроризма? С одной стороны у «Талибана» отношения с ИГИЛ* и «Аль-Каидой»*, с другой — желание международного признания.

— Это очень сложная проблема, развитие которой я не берусь прогнозировать. Талибы будут обещать, что угодно, но реальность такова, что избавиться от влияния и сотрудничества со структурами и варлордами ИГИЛ или «Аль-Каиды» очень сложно. Международное сообщество здесь будет талибов прижимать, давить и требовать выполнения данных ими обязательств, во всяком случае, по соглашению с США в Дохе от 29 февраля 2020 года. И на этом будет основываться главное требование, от выполнения которого будет зависеть признание «Талибана» и оказание ему финансовой и политической помощи. Для талибов выходом может быть депортация этих ребят в какие-то сопредельные страны, причем им могут помогать разведструктуры западных государств, чтобы сохранить как спящие ячейки. В первую очередь в государствах Центральной Азии.

— То есть талибам сегодня невыгоден вариант страны-хулигана?

— Я думаю, да, невыгоден. Но могут мешать пакистанцы, конечно. Им нужна управляемая власть в Кабуле. Если талибы заходят создать сильное эффективное национально формируемое государство, их будут осаживать из Исламабада.

— Вы написали в фейсбуке, что у России теперь особая ответственность за поведение талибов — из-за сложившихся доверительных отношений. Какие формы может принимать эта ответственность? Готова ли Москва к этой ответственности, понимает ли ее?

— Для России главной проблемой в отношениях с «Талибаном» будет подтверждение гарантий отказа от оперирования за пределами Афганистана, от экспансии, военной и идеологической, на территории Центральной Азии. До сих пор талибов нельзя было упрекнуть в этом, за 27 лет существования такого не отмечено ни разу.

В зависимости от этого подтверждения гарантий Москва будет способствовать политическому признанию талибов и исключению их из списка террористических организаций ООН. Станет ли Москва исключать их из своего списка, сказать сложно. Но тем не менее это требование «Талибана» к США, к ООН — одно из главных сегодня — найдет понимание прежде всего в России.

Вряд ли можно ожидать от Москвы какой-то значительной финансовой помощи Кабулу. Этим будут заниматься американцы и коллективный Запад, потому что он в значительной степени несет ответственность за то, что случилось сегодня в Афганистане. Россия здесь, что называется, не при делах. Но, конечно, будет извлекать из этого пропагандистские политические дивиденды.

А влияние на талибов будет вот таким очень политически выраженным, потому что для них Россия будет лояльным патроном. И они будут стараться в полной степени это использовать. Все-таки Россия — постоянный член Совбеза ООН, и так далее. Одна из великих держав.

*Организации, запрещенные в РФ как террористические.

Источник: Republic.